Нехило отметив экзамена сдачу,
Забрёл я в метро вечерком и пропал:
Катался четыре часа, не иначе!
Четыре часа откровенно проспал.

Но время пришло и меня попросили -
Очнулся в цветастых огнях на Тверской.
В башке вместо мыслей сплошное бессилье
С какой-то тревожной похмельной тоской.

Что ж делать? Узнав у кого-то дорожку,
Поплёлся я на Белорусский вокзал.
Ночная столица пугала немножко
И ветер холодный угрюмо терзал.

В два тридцать ворвался я в зал ожиданья -
В суровом пути непомерно продрог -
И зал ощутился венцом мирозданья,
Где сладок тепла несравненный исток!

Воспрянув, купил я воды и чекушку,
Нехитрой закуски впридачу купил,
Махнул и покинула тяжесть макушку -
Я без промедленья успех закрепил!

И вдруг котофея узрел недалече,
Который стремительно что-то вкушал!
И мигом опять стало как-то полегче,
Точь-в-точь, повстречалась родная душа!

Поев, он запрыгнул и рядом расселся;
Погладив кота, я, дерябнув ещё,
Решил распахнуть опьяневшее сердце -
Поведать о той, кем сполна восхищён!

И начал коту, словно старому другу,
Волнуясь, рассказывать я про неё,
И слушал меня котофей без испуга,
Как будто постиг, что рассказ - не враньё.

Ему говорил я про ту, с кем учился,
Про ту, чей приветливый взгляд неземной
Разок за разком искромётно лучился,
Смеясь и отнюдь не смеясь надо мной!

Соседу твердил про неё увлечённо
И слушал меня размурчавшийся кот.
' Её же Наташа зовут Лугачёва! ' -
От произнесённого бросило в пот.

Снаружи лихая метель лютовала,
Дремавшие люди косились порой,
Но я продолжал, как ни в чём не бывало,
Делиться с котом внутригрудной жарой!

Но я продолжал разглагольствовать бодро
О той, что сейчас дома в Люберцах спит
И словно кивала усатая морда!
Прервавшись, смотрю: кот, свернувшись, сопит.

Я тоже заснул, а когда пробудился
Вокзальный приятель исчез без следа,
А я через час с небольшим возвратился
В свой маленький город из снега и льда...